ОБ ИОАННЕ ГРОЗНОМ, РАСПУТИНЕ И ЦЕРКОВНОЙ ДИСЦИПЛИНЕ

Беседа преподавателя Московской духовной академии, доктора права, доктора богословия, протоиерея Владислава Цыпина и Председателя Общества «Радонеж» Евгения Никифорова

Вопрос слушателя: Как вы относитесь к историку Олегу Платонову?

О. Владислав: Да очень критично отношусь к этому историку. Мне не нравится его крайняя тенденциозность. Он исходит из очень упрощенной схемы русской истории, по крайней мере, Российской политической истории последних столетий. На самом деле, она представляет собой результат действия очень многообразных сил, движений, направлений. Очень пестрая, сложная картина. А он накладывает крайне упрощенную схему на эту историю: враги России и русские патриоты. Я уверен, что это - тенденция, что это сознательный подход, а стоит ли за этим неумение взглянуть на историю более сложно и комплексно или, может быть, у него нет желания так взглянуть, об этом я сказать не могу.

Е. К. Никифоров: Сейчас много выходит книг, где история – и не история вроде бы, а какая-то научная фантастика. Русская история совершенно переосмысливается, «знаки меняются с плюса на минус». В частности, это касается личности царя Иоанна Грозного. Одни говорят, что его необходимо прославить, потому что он державник и строитель Руси, другие – что это ни в коем случае невозможно, потому что тогда придется деканонизировать митрополита Филиппа. Как вы относитесь к этой полемике?

О. Владислав: Что касается Иоанна Грозного, то полемика о нем, как деятеле политической истории России, велась давно. Еще и до Карамзина высказывались разные точки зрения на плоды его деятельности. Оценки были и негативные, и позитивные, и более сложные. Но обсуждалось в этой полемике (достаточно серьезной) значение его для истории России. Но у историков и мысли не возникало, что это – святой подвижник. Новизна заключается в том, что вдруг его стали изображать как святого человека, как подражавшего жизнью своей Спасителю Христу - потому что о всяком святом мы мыслим не иначе. Я не думаю, что до этого могли додуматься даже предвзятые апологеты Грозного в исторической науке, апологеты-публицисты и прошлого, и позапрошлого столетия.

Е. К. Никифоров: А откуда же взялась эта идея?

О. Владислав: Думаю, кому-то стало в последнее время казаться, что церковная канонизация может быть хорошим средством политической борьбы. Поэтому к истории часто обращаются люди политически ангажированные с какими-то актуальными современными целями. Еще и такие люди, которые строят определенные расчеты и виды, пытаются при этом использовать авторитет Церкви. Наверное, про себя полагают, что это очень удобно. Это поддержало бы какие-то современные близкие им политические силы, если бы такая канонизация состоялась. Но я допускаю и худшее: для кого-то это просто противоцерковная провокация, направленная на то, чтобы дискредитировать авторитет Церкви.

Е. К. Никифоров: А для некоторых решающим аргументом в пользу канонизации Грозного является то, что он «боролся с ересью жидовствующих»…

О. Владислав: Ну, прежде всего, это анахронизм. Может быть, где-то еще какие-то отголоски этой ереси и оставались, но не было необходимости в борьбе с этой ересью со стороны царя. Потому что эта ересь существовала в конце XV столетия (т.е. при деде Ивана Грозного, Иване III) и тогда уже собственно была преодолена. А суть ее заключается в том, что либо одними еретиками вполне отвергалось Евангельское учение (и тогда уже, по сути дела, была не ересь, а прямое отпадение от христианства). Либо Ветхий Завет ставился выше Нового Завета (отсюда и пошло это название). Так что эта ересь, типологически соотносится с современными иеговистами или с нашими российскими субботниками. Отсюда и название – ересь жидовствующих. Некий Схария (или Захария), может быть, и еврей, но некоторые историки полагают, что не ортодоксального талмудического направления, был одним из тех, кто стоял у истоков этой ереси. В дальнейшем же она распространялась среди новгородских священников и некоторых мирян. Число увлеченных ею было крайне невелико, может быть, десятки или сотни лиц, но среди них оказались многие влиятельные лица. В том числе, невестка великого князя и мать наследника престола (который, правда, лишен был права наследования в результате всех этих событий).

Трудно сказать, что именно привлекало людей того времени в этих воззрениях, но просматривается некоторая связь этой ереси с вольнодумством. И, в свою очередь, еще через вольнодумство гуманистического типа - с оккультными практиками. Может быть, это особенно привлекало. Например, увлечение астрологией было очень характерной чертой. Но странно с этим связывать Ивана Грозного…

Е. К. Никифоров: Наряду с вопросом о канонизации царя Иоанна Грозного, существует мнение и о святости Распутина. Когда готовилась канонизация Царственных мучеников, наверное, рассматривался и этот вопрос?

О. Владислав: Разумеется, тогда рассматривался вопрос не о возможной канонизации Распутина (это было бы очень странно). Рассматривался другой вопрос: об отношении Царской семьи к Распутину. И я должен сказать, что это была самая трудная проблема. Это был самый трудный барьер на пути к канонизации Царственных мучеников. Трудности были в чрезмерной одиозности этой личности, невозможно было изменить принципиальную точку зрения, которая сложилась. Сложилась в публицистике, современной Распутину, сложилась в мемуарной литературе. Авторы разных совершенно направлений, разного образа мыслей, не сговариваясь, дают некоторый образ. И не было оснований для того, чтобы как-то в нашем представлении этот образ был поколеблен. А образ этот весьма неблаговидный, поэтому и трудности канонизации заключалась в том, что Распутин пользовался некоторым доверием у Императора и, в особенности, у Императрицы.

Е. К. Никифоров: Но ведь известно, что была массовая кампания по дискредитации самого Распутина с тем, чтобы дискредитировать Царскую семью? Там ведь было действительно много клеветы и неправды?

О. Владислав: Я думаю, едва ли это может быть названо кампанией по дискредитации Распутина. Скорее, все очень сильно акцентировалось, преувеличивалось, отдельным неблаговидным поступкам придавался совсем уж карикатурный характер. Да, это так. Цель была – не дискредитация Распутина (кто такой Распутин сам по себе?), но дискредитация Императора и самого государственного строя России. А вот те, которые очень близко к сердцу принимали судьбу Российской Империи и Российского государственного строя, они как раз пытались убедить Императора в том, чтобы удалить Распутина, который его в глазах значительной части общественности дискредитировал. И это – не дискредитация Распутина, это другое. Это забота о репутации царя, царской семьи, династии, российского государственного строя – самодержавной монархии в России.

Е. К. Никифоров: Но все-таки личность Распутина очень неоднозначна, очень сложна. Какая-то темная, таинственная духовность.… Совершенно точно известно, что он помогал Наследнику, облегчая его страдания. В то же время говорят о его мученической кончине, о том, что он убит был ритуально.… Что это все такое?

О. Владислав: Наверное, это был человек по-своему талантливый и своеобразный. Но духовность, действительно, темная. Сразу это сформулировать трудно, но наверное потому, что у него был образ жизни, несовместимый с христианской этикой. Кажется, он действительно помогал больному Наследнику престола. Какой силой помогал? Это другой вопрос. Весьма сомнительная была духовность. Что же касается его смерти, его убийства, то, конечно, в расхожем смысле мы можем сказать, что это была мученическая смерть (имея в виду, что это была мучительная смерть). Но в строго церковном смысле мученическая смерть – смерть мученика, смерть свидетеля о Христе.

Е. К. Никифоров: Его защитники говорят, что он умер за Государя.

О. Владислав: Он, может быть, тоже относился к Императору хорошо (я вполне допускаю, что у него не было намерения дискредитировать Императора). Хотя, кажется, он не мог не знать, что своим поведением и своей близостью ко двору он именно это и делает. Но это его не останавливало. Это, конечно, не значит, что он к Императору относился враждебно. Но ведь его убийцы не были революционерами, они даже не были либералами. Это были совсем другого круга люди. Это были по убеждениям люди крайне правые. Что и говорить, Пуришкевич, наверное, главный организатор этого убийства, он возглавлял «Союз Михаила Архангела» и в Думе представлял крайне правую монархическую партию. Он был как раз озабочен сохранением в России самодержавия, критически относился к учреждению Государственной Думы, то есть подозревать его, что он от имени революции, масонского либерализма убил Распутина – это нелепо. Тогда, если позволять себе подобные подозрения, можно все что угодно утверждать. Можно тогда утверждать, что большевики пришли к власти, чтобы дискредитировать идеи социализма, коммунизма и демократии и восстановить в России самодержавный строй. Всякую нелепость и дичь можно утверждать, есть все-таки какие-то границы здравого смысла, которые нам подсказывают, что не мыслью о нанесении вреда Империи Российской руководствовались его убийцы. Это не значит, конечно, что они поступили хорошо – это преступление. Никому не дозволено убивать, иначе как на поле боя, либо, если допускается смертная казнь, исполняя приговор суда о смертной казни. Но, повторяю, это были не враги Церкви, не враги Российской Империи и не враги России.

Е. К. Никифоров: Но говорят, что дети царские очень любили Распутина, очень тепло к нему относились царевны, наследник.…

О. Владислав: Я думаю, что тепло относились. Мне трудно сказать, что любили и до какой степени любили. Но не все дети. Старшая, взрослая дочь, Великая Княгиня Ольга Николаевна относилась скорее так же, как и ее тетя – святая преподобномученица Великая Княгиня Елизавета, насколько мне это известно из мемуарной литературы.

Вопрос слушателя: Не могли бы вы еще рассказать о личности Иоанна Грозного?

О. Владислав: Как немного сказать о личности, о которой написано море литературы? Напомню лишь, что Иоанн Грозный правил Россией в XVI столетии, родился в 530 году. Уже в три года стал Великим князем московским и всея Руси, разумеется, к управлению государством мог приступить только много лет спустя. Его мать – Елена Глинская, из отдаленных потомков хана Мамая. В 47 году было совершено его венчание на царство, так что история Российского царства начинается с тех пор, когда Иоанн Грозный был под большим влиянием святителя Макария Московского, а затем, после ряда замечательных успехов (взятия Казани, например, и во внутреннем устройстве государства, администрации государственной были успехи) началась эта жуткая опричнина: истребление многих и многих знатных российских родов. Истребление жителей целого города – Новгорода. Ну, и известно также, что он был порочного образа жизни в личных отношениях, у него было семь жен, и не только семь жен.… И его вид, когда по нашим меркам, он был только средних лет (ему не было и пятидесяти пяти, когда он умер) напоминал восьмидесятилетнего старца. И современники видели в этой его преждевременной дряхлости все-таки следы порочной жизни.

Вопрос слушателя: Как относиться к иконе «Воскрешающая Русь»? В храме Девяти Кизических мучеников эта икона висит, ей особо молятся, там же распространяют ей акафист, да и во многих общественных местах видим людей с этой иконой?..

О. Владислав: Видите ли, я, конечно, не специалист по иконологии. И поэтому, хотя мне известно о существовании этой иконы и я ее видел, я не готов давать оценку иконе как таковой. Но критические оценки специалистов по иконологии касательно этой иконы мне представляются убедительными. Самое главное: новые иконы у нас пишутся тогда, когда на это есть решение Священноначалия. Это аналогично канонизации святого. И традиционно, насколько известно, новые иконы появлялись в результате некоего чуда, либо были обретенными иконами, чудотворным образом появившимися. В данном случае это – иконографическое сочинение, которая, как я представляю, написана по некоему видению (вполне частному). Наверное, может быть, и можно было изобразить это видение, но совершенно недопустимо эти изображения вносить в храмы, когда они не были одобрены Священноначалием. Это вносит элемент неустройства в церковную жизнь.

Вопрос слушателя: Хотела бы знать Ваше мнение о влиянии реформ Петра I на Россию? Положительно оно было или нет?

О. Владислав: Думаю, что однозначно ответить на этот вопрос затруднительно. Но могу сказать, что многое в русской жизни было деформировано и некоторые серьезные явления негативного характера в церковной жизни явились следствием петровских реформ, например, упразднения Патриаршества. В то же время, я полагаю, что Россия без реформ Петра (или аналогичных, может быть, они могли бы быть проведены иначе) не могла бы не то чтобы удержать, а уже попросту возвратить себе статус великой европейской державы, который по существу был в XVII веке утрачен Россией.

Е. К. Никифоров: Поступает много вопросов по поводу прошедшего съезда Русской Зарубежной Церкви. Считаете ли вы, что в скором времени можно будет обрести единство Русской Церкви или все-таки это будет долгий процесс? И если долгий, то почему?

О. Владислав: Я думаю, что путь к тому, чтобы Русская Зарубежная Церковь вернулась в лоно канонической Церкви – Церкви Русской Православной – открыт. Я думаю, что необходимость канонического регулирования статуса Русской Зарубежной Церкви очевидна для большинства священнослужителей (тем более мирян) этой Церкви. И само устройство этой Церкви, самые принципиальные основания, на которых держалось ее обособленное состояние, предполагают, что с падением режима, враждебного Церкви в России, должны быть устранены все обстоятельства, которые препятствуют воссоединению (или возвращению) этой зарубежной части Русской Церкви в канонически правильные отношения со Священноначалием всей Русской Церкви. Это все так очевидно, но, в то же время, очевидно, что есть инерция, есть предвзятость, есть политическая ангажированность, есть еще более или менее благовидные предлоги, которые составляют препятствия. Поэтому, я думаю, есть противники воссоединения, есть люди осторожные, боязливые. Есть привыкшие к тому, что сложилось, и тем не менее, обстоятельства подталкивают к тому, чтобы этот вопрос был, наконец, решен.

Е. К. Никифоров: Высказываются опасения, что Русская Церковь просто поглотит Зарубежную, заберет все имущество.… И эта часть, создавшая какой-то самобытный свой уклад, свое лицо, потеряет свою индивидуальность.

О. Владислав: Это два разных вопроса. Я думаю, что вопрос об имуществе с зарубежными приходами не носит такого корыстного характера. Никаким образом наши зарубежные приходы, даже находящиеся в нашей юрисдикции, не являются источником доходов для Патриархии. Конечно же, это расходные статьи. Поэтому здесь не может быть экономического интереса. Да и речь идет о такой степени автономности, которая едва ли затронет как-то вопросы, связанные с собственностью, владением и подобным. Что же касается своеобразия и самобытности, то надо просто смотреть на это по существу дела. То своеобразие, которое имеет ценность духовную и религиозную, оно должно сохраниться. Но бывают и другие своеобразия. То есть, есть Предание и есть местные предания. Местные предания могут быть правомерными и вполне уместными, а могут быть выражениями каких-то сомнительных идей, настроений и просто сложившихся реальностей, не имеющих правильного христианского основания. Поэтому, я думаю, что политическая ангажированность очень многих зарубежных мирян и священнослужителей – действительно, такое своеобразие, которое не представляет большой ценности. В то же время, я не вижу никаких причин к тому, чтобы это куда-то исчезло, потому что и здесь, на нашей канонической территории, у нас тоже, к сожалению, очень много всякого рода политической ангажированности.

Материал взят с сайта http://www.radonezh.ru/.