Библиотека

Священник Димитрий Кулигин. Женщина в Церкви да молчит: некоторые аспекты женского молчания.

Доклад, прочитанный 22 апреля 2005 г. на Международной научной конференции ученых, аспирантов, студентов и общественности "Новые вызовы современной цивилизации. Миротворческая роль женщин в современном мире " (22-23 апреля 2005 г.).

Прежде чем говорить о религиозной роли в вопросах веротерпимости в контексте данной конференции, мне бы сначала хотелось разобраться в том, как христианство относиться собственно к самой женщине.

На венчании в один из моментов этого таинства читается отрывок из апостольского послания - Послания ап. Павла к Ефесянам. По церковной традиции его читает мужчина. Те, кто в храм приходят лишь на крещение-венчание-отпевание, слов ни самой службы в целом, ни этого отрывка в частности обычно практически не понимают (хотя бы потому, что не прислушиваются), однако последние слова как правило запоминаются очень хорошо. Диакон (или чтец) под конец традиционно возвышает по хроматизму голос и порой грозно, а иногда даже и несколько свирепо возглашает последнюю фразу: "а жена да боится своего му-у-жа". Именно эта фраза зачастую считается показательной в вопросе отношения христианства к женщине.

Но, кажется, чаще в связи с этим вспоминается фраза, послужившая основой названия настоящего доклада: "Женщина в Церкви да молчит". Эта фраза - цитата из Послания ап. Павла к Коринфянам: "Жены ваши в церквах да молчат" (1Кор. 14:34).

В общем-то эту фразу любят поминать многие: мужчины - носящие или не носящие крестики, - которые хотят отмахнуться от поучений благоверных жен; атеисты и вообще противники хр-ва - именно обвиняя христианство в дискриминации женщин.

В общем-то, фраза эта есть и от нее никуда не денешься, а ап. Павел для Церкви - авторитет. И если посмотреть на христианизированный европейский мир, то действительно можно сказать, что этот мир голоса женщине отнюдь не давал вплоть до кон. XVIII в., а когда зазвучал, то зазвучал аккордом вместе с Просвещением, которое вылилось, кстати, в погромы церквей и преследование их служителей (вспомним известное выражение: "Надо раздавить эту гадину!").

Так что, стоя здесь, я, вроде бы, даже нахожусь в некоем двусмысленном положении: о какой миротворческой роли женщин в мире можно говорить с точки зрения христианства, если в отношении к самой женщине такое вот "миротворчество" - молчи и рот не раскрывай.

К счастью, все не так мрачно, как может показаться, и хорошо знакомые с библейской экзегезой и церковной историей знают это.

Вернемся к ап. Павлу.

Во-первых, апостол здесь говорит не о молчании женщин вообще, а о молчании женщин в храме. Во-вторых, не о женщинах вообще, а о "ваших женах", т.е. женщинах конкретной общины. А в-третьих - в-третьих, вспомним, что такое "ересь": ересь - это именно то, что выбирает нечто частное из целого, т.е. вырывает что-то из контекста. В данном случае - вырывание отдельной цитаты из контекста всей линии наставлений апостола.

Если почитать наставления ап. Павла до и после излюбленной цитаты женофобов и любителей покритиковать христианство за дискриминацию женщин, то можно увидеть, что лейтмотив "слово серебро, а молчание - золото" относится ко всей коринфской общине, а не только к женщинам.

Он так и пишет: "в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке" (1Кор. 14:19). И далее: "Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу" (1Кор. 14:28). И лишь потом только идет совет о женщинах. А заканчивает ап. Павел данный круг наставлений такими словами: у вас "все должно быть благопристойно и чинно" (1Кор. 14:40).

Чтобы понять смысл этих наставлений, необходимо, во-первых, знать принцип миссионерской деятельности ап. Павла, а во-вторых, знать, кто такие эти коринфяне.

Принцип ап. Павла таков: "для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых". Об этом он пишет в том же Послании к Коринфянам несколько ранее (1Кор. 9:20-22). Другими словами, он не громит всех и вся направо и налево, а дипломатично подстраивается под нормы того общества, в котором он ведет проповедь.

А кто такие коринфяне? Это вчерашние язычники. Язычники, которые были воспитаны на Платоне, призывавшим женщину повиноваться родителям и мужу, на Аристотеле, приравнивавшем ее к детям и рабам, на Ксенофонте, говорившем, что "женщина должна быть воспитана таким образом, чтобы она как можно меньше говорила, слышала и видела"… Поэтому идти к ним с лозунгами, типа "liberté", "égalité" и "soeurnité" было бы просто глупо. Это с одной стороны.

С другой стороны, - и это мне кажется для нашей темы более значимо, - ап. Павел прекрасно понимал, с какими женщинами он имеет дело (да и с мужчинами тоже). Вот что я имею в виду.

Представим такую картину из современности. Когда советское время, отрицающее всякую духовность, закончилось, духовные врата распахнулись так широко, что можно было дышать, как угодно, где угодно и чем угодно. И вот, вчерашний оккультист, начитавшийся, предположим, Папюса, Блаватскую, Рерихов, нанырявшийся в астрал и еле-еле оттуда вынырнувший в реальность, едва не захлебнувшись, осознает, что пошел не по той дороге. Осознал, покаялся, покрестился, - в общем, стал христианином. И вот, начав прилежно изучать аскетическую литературу, он узнает, что и в христианстве есть некое общение с духовным миром. И что же? Он, неокрепший, не имеющий еще того, что называется трезвомыслием, легко может принять, так сказать, черного аггела за белого ангела.

Так вот коринфяне - это вчерашние "поклонники сивилл", а кто-то - и сами вчерашние сивиллы. А тут оказывается, что в христианстве тоже есть пророчества и даже некие "ангельские языки". И вот апостол и предостерегает от поспешности в увлечении подобной практикой. Предостерегает особенно женщин. И это не случайно. Женщина более эмоциональна и женская психика легче поддается разрушению, нежели мужская.

И еще пример из современной жизни. Кто-нибудь видел общины неопятидесятников, харизматиков, которые в последнее время в избытке распространились по нашей стране и которые практикуют ту самую глоссолалию, бытовавшую у коринфян? Я видел. Их собрания больше похожи на массовое умопомешательство, на истерию, нежели на христианскую молитву. Большинство адептов этих сект - женщины, и именно они больше всего кричат, падают в экстазе и т.п. Так вот ап. Павел выступает против подобного, он скорее призывает к трезвости, чем к какой-то дискриминации.

Что же касается отрывка из Послания к Ефесянам, читаемого на венчании, то, во-первых, понятие "боязни" в церковном языке далеко не всегда тождественно с тем, как оно понимается в современном русском языке, а во-вторых, обязанностей у мужа по отношению к жене также хватает: "Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее" (Еф. 5:25) - т.е. любите до готовности отдать жизнь за жен; "Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя" (Еф. 5:28).

Так что ап. Павел совсем не женоненавистник.

Ну а как же дальнейшая история?

И вот здесь необходимо различать историю светскую, т.е. историю государств и народов, и историю собственно церковную.

Действительно, в истории европейской цивилизации, особенно это касается средневековья, женщина не имела равных прав с мужчиной. Но это было не скорее не благодаря, а вопреки христианскому мировоззрению.

В дохристианском мире женщина была попросту бесправна - вспомним хотя бы тех же Платона, Аристотеля, Ксенофонта. И именно христианство открывает новую страницу в "женской истории".

Уже в евангельской истории женщины начинают играть большую роль: ни одна из женщин не причинила вреда Христу; апостолы после взятия Христа под стражу разбежались, а женщины не оставили Его во время казни и не побоялись первыми прийти на его гроб; первой воскресший Христос явился именно женщине - Марии Магдалине; хананеянка - язычница - дерзновенно просила Христа исцелить дочь и получила просимое; кровоточивая переступила закон о нечистоте, предваряя Божии слова ап. Петру: "что Бог очистил, того ты не почитай нечистым" (Деян. 10:15)…

С появлением христианских общин женщины начинают играть немалую роль в их устроении. Они становятся полноправными членами христианской общины, причем так активно, что ап. Павлу, как мы видели, приходится предостерегать их от активности не по разуму (не забудем только, что мужчин он предостерегал точно также). Кстати, тот же ап. Павел в Послании к Римлянам (гл. 16) говорит об институте женщин-диаконисс, называя одну из них (Фиву) "сестрой" и прося принять ее, "как прилично святым". Кроме диаконисского служения, женщины-христианки много занимались тем, что сейчас принято называть социальным служением. Вспомним также и св. Павлу, которая помогала блаж. Иерониму Стридонскому в его работе по переводу Ветхого Завета с еврейского языка на латынь; и монахиню Кассию, составившей песнопения на Рождество Христово и Страстную седмицу; и преподобную Синклитикию - святую III-IV вв., оставившую немало наставлений; и Анфусу - мать святителя Иоанна Златоуста, женщину, в связи с которой знаменитый языческий философ Ливий восклицал: "Что за чудные женщины у этих христиан!"…

Так что голос женщины, зазвучав еще в Евангелии, звучал в христианской Церкви и далее (монахиня Кассия, например, жила в IX в.). Точнее даже - не женский голос, а женщина сама по себе стала весьма заметной фигурой.

Почему же, по остроумному замечанию Суламифь Шахар, женщина, выведенная христианством из "подвала" язычества, была в средние века загнана на "чердак" (Суламифь Шахар. От подвала к чердаку.)?

Истоки такого, с позволения сказать, "возвышения" кроются в том, что мир, в котором мы живем, все-таки устроен "по-мужски" - в том смысле, что часто большую роль в истории играли те качества, которые скорее присущи мужчине. Поэтому истоки средневековой дискриминации правильно искать не на религиозной почве, а на культурной: "в общественных отношениях доминировали такие человеческие качества, как агрессия, физический натиск, грубая сила. Женщина - мускульно или мышечно слабая, с очень уязвимой на первый взгляд нервной системой <…> была признана несостоятельной, поскольку не могла защитить себя с оружием в руках, и мужчина вновь стал доминировать как в обществе, так и в семье - женщина на века утратила свои общечеловеческие и раннехристианские права…" (Татьяна Болгарская. Женщина - путь в XXI век.).

В общем-то, это то, что можно назвать "обострением языческого невроза", как выразился один из участников (Сергей Илюшенко) передачи радиостанции "Свобода" "С христианской точки зрения", на которой речь шла о феминизме.

Кстати, изначально феминизм можно считать именно возвращением христианских норм, ведь все тот же ап. Павел декларирует всеобщее "egalité": "Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал. 3:28).

Почему изначально? Потому что впоследствии, в XX веке, от отстаивания одинаковых прав с мужчинами в отношении гражданских, нравственных норм феминистское движение "занесло" к тому, что, кажется, требования носят характер не быть равным с мужчинами, а… быть мужчинами!

Что я имею в виду.

Современная социальная наука различает понятия пола и гендера. Пол - это биологические особенности человека. Гендер - это социальные и культурные нормы, предписывающие обществом выполнять ту или иную деятельность в зависимости от пола. Конечно, гендерные роли могут меняться, но все-таки есть нечто, присущее именно женщине или именно мужчине, есть все-таки и биологические, и психические, и иные различия между мужчиной и женщиной. Положим, как не ратуй за равноправие - все равно мужчина вскармливать младенца грудью не сможет и беременным его сделать как-то проблематично. А вот потерять в борьбе за подобное равноправие можно очень многое.

Мне именно это и кажется очень важным в современном мире, как для мужчины, так и для женщины: не потерять себя, не потерять того, что тебе присуще. И именно это сейчас очень часто и происходит, и именно в этом как раз зачастую заключаются вызовы современной цивилизации. Разумеется, я не призываю к возврату в языческое или средневековое прошлое и уж тем паче не заявляю это от лица Православия или всего христианства. Я призываю не потерять лицо: мужчинам - мужское, а женщинам, соответственно, - женское. И это не какая-нибудь игра слов.

Кто знаком с психиатрией, знает, что существует такое понятие, как "порча образа".

Недавно в Москве проходили очередные Рождественские чтения. На одной из секций чтений выступала психолог и психиатр Ирина Медведева. Говоря о современной молодежной субкультуре, она как психиатр просто ставила диагнозы различным современным веяниям. Одним из самых опасных и распространенных диагнозов она как раз и называла порчу образа. Да и вообще, новомодные течения последнего времени иначе как патологией порой и не назовешь. И эти патологии не так безобидны, как может показаться. Это - не, так сказать, "болезнь роста", не становление. Именно расстройство психики может являться источником неизмеримых бед. Физическая мощь, ловкость, острый ум - все это само по себе не является источником зла. А вот больная душа все эти силы может превратить в страшнейшее оружие, что мы сейчас очень четко как раз и наблюдаем.

Наше общество больно - и это не новость. И знаете, мне бы хотелось обвинить в этом… женщин. Однако с таким же успехом я могу обвинить и мужчин. Но так как конференция, все-таки, "женская", то мужские проблемы приходится оставить "за бортом". И мне кажется, что говорить о женских проблемах гораздо важнее, нежели мужских, потому что - потому что они и больнее, и опаснее, и насущнее… Почему?

Да потому что роль христианской конфессии "во взаимотерпимости, взаимопонимании людей разных национальностей в условиях современной России" без женщины просто невозможно. Невозможно хотя бы потому, что христианство в некотором смысле можно назвать "женской религией", особенно что касается Православия на Руси.

Речь идет не о каком-то равноправии, к которому христианство причастно далеко не в последнюю очередь. Речь идет о гораздо более важном и большем. Речь идет о реализации вполне женщиной своего предназначения. "С сожалением приходится констатировать, что современная женщина не прозревает всю глубину и сложность бытийной, онтогенетической миссии" (Белянова О. А. Материнство как феномен христианской культуры.).

В первую очередь эта миссия заключена в материнстве.

Увы, в современном мире, в котором почти все извращено и опошлено, призыв к материнству может показаться каким-то пугающим анахронизмом, какой-то совершенно несовременной, непрогрессивной мыслью. Когда современной женщине говорят о материнстве, у нее зачастую рождаться подозрение, что ее хотят засадить в четыре стены, завесить пеленками-распашонками и заставить слушать какофонию детского плача, не говоря уж о муках при родах.

Конечно, материнству сопутствует и некое затворничество, и пеленки-распашонки, и диссонансная музыка детского плача, и родовые схватки, которые, вероятно, не самое приятное в жизни (женщины это знают лучше меня)… Однако эти атрибуты - ни есть еще полноценное материнство и само материнство к этому не сводится, особенно в современном мире. Настоящее материнство гораздо более объемней "пеленок-распашонок", особенно если смотреть на него с христианской точки зрения.

Апогей материнства - в словах, сказанных Спасителем на Кресте: "Жено! се, сын Твой" (Ин. 19:26). Это - акт усыновления Девой Марией человечества. И это очень хорошо отложилось в христианизированном сознании. Так хорошо, что его до последнего времени невозможно было вытравить никакой духовной деградацией.

Я имею в виду то, что даже в блатном мире источником бед мыслится в первую очередь именно непослушание матери, а не кому-либо еще: "Не слушал мать, так слушай звон цепей тюремных"; "Не слушал материнских слов, так слушай звон ключей тюремных"; "В этой жизни для меня лишь мать - мой искренний судья". На таком почитании материнства играли (сознательно или интуитивно?) в, казалось бы, совсем бездуховное советское время. Вспомним известный плакат "Родина-Мать зовет!" и монументы Родине-Матери.

Все это говорит о том, насколько высок авторитет женщины-матери у тех же мужчин, которые женщину в другом ее качестве могут воспринимать отнюдь не столь высоко (может быть, как раз именно от того, что эта функция мужчине совершенно не доступна).

А одной из важнейшей функцией материнства - что уж совсем напрямую связано с нашей темой - является табуирование или санкционирование агрессии. Как пишет Щепанская в своем исследовании о материнстве, "в обязанности матери семейства входило прежде всего блокирование насильственных форм поведения" (Щепанская Т. Б. Миф материнства и техники управления (женские символы и техники власти в русской этнической традиции.). С другой стороны, "материнская санкция - традиционное средство легитимизации насилия".

Так что, по сути, от женщин зависит очень и очень многое в нашем неспокойном мире. Это часто совсем незаметно, причем даже самим женщинам (отсюда, вероятно, и эти феминистские перехлесты). Но в чем традиционная сила женщины? А именно в том, что "внешне она не является лидером, но исподволь управляет. Это профессиональный навык дипломата - добиться своих целей не громким криком, не скандалом, не давлением на членов семьи, а грамотным распределением ролей и контролем за ситуацией" (Елена Шестопал).

Увы, этот навык во многом утрачен. И как у современного мужчины на смену ратному подвигу зачастую пришло банальное мордобитие, так и у женщины вместо мудрого слова порой слышится такая "глоссолалия", такой отнюдь не "ангельский язык", что ее не расшифрует ни сама женщина, ни ангелы (ну, если только падшие…), и вот в такой случае хочется, конечно, сказать что-нибудь о женском молчании: лучше молчать, чем браниться в телекамеры и побрякивать взрывчатками на поясе…

Миротворчество - это традиционная гендерная роль женщины, которая вытекает из ее функции материнства. Но порой эта функция, эта миссия стоит многого. Быть Матерью Христа для Девы Марии было согласиться на то, что Ей, по слову Симеона Богоприимца, "оружие пройдет душу" (Лк. 2:35). А вот к чему часто не готовы современные молодые жены и матери, так это "к слезам, к страданию, к подвигу борьбы за душу сына или дочери, освобождающей от пороков" (Белянова О. А. Материнство как феномен христианской культуры.).

О силе материнского молчания я могу свидетельствовать из собственного опыта. Как поведал мне один бывший наркоман, он бросил свое дурное делание не под влиянием каких-либо доводов, не потому, что его кто-то убеждал, что наркомания - это плохо (он это и так знал), а именно потому, что его мать, страдая от его пагубной привычки и болезнуя, молчаливо молилась за него, но ее молчание было настолько громко, настолько сильно, что ему стало ужасно стыдно от ее непопрекающего молчания и этот стыд породил полнейшее отвращение к наркотику.

В этом смысле, как мне кажется, не последним фактором является фактор религиозный, потому как табу или санкция на насилие имеет явно религиозную подкладку. Если бы это было не так, то обвешенные взрывчаткой женщины, готовые превратить в кусочки мяса как себя, так и ни в чем не повинных людей, прозывались бы не шахидками, а какими-нибудь "киллервуменами". Как ни крути, но тот терроризм, который мы сейчас имеем, - этот терроризм проповедует все-таки священную войну.

Я не хочу вслед за Юлием Кимом повторять

"Ислам, ислам…

Как это нам ни горько,

Но ты в ответе за Беслан

И за кошмар Нью-Йорка".

Не хочу, дабы не дать замаячить и тени разжигания межрелигиозной розни. Однако исламскому миру стоит все-таки задуматься, почему на его почве вырастает такой "урожай".

Впрочем, стоит задуматься всем. И это, кстати, по-христиански: "стяжи дух мирен - и тысячи спасутся вокруг тебя".

В связи с этим меня радует сам факт подобной конференции. Я бы даже сказал так: ее тема звучит настолько по-христиански, что я бы не удивился, если бы она проходила в рамках тех же московских Рождественских чтений.

Что же касается "взаимотерпимости" и "взаимопонимания", то без них христианство просто немыслимо. С этим я знаком не понаслышке. Можно сказать, что у меня на приходе почти что каждая беседа - это своеобразная конференция на тему "Миротворческая роль женщины в современном мире и ее значение в вопросах взаимотерпимости и взаимопонимания людей разных полов, гендерных ролей, национальностей, вероисповеданий et cetera". Поэтому за все религиозные конфессии по поднятой на конференции проблематике я ручаться не могу, но за христианство - со спокойной совестью.