Библиотека

Никешичев Михаил Валерьевич.

"Спасение в цельности": принцип И.А. Ильина как актуальная музыкальная задача.

Источниковедение истории отечественной психологии (к 90-летию Психологического института). Материалы научно-практической конференции. Челпановские чтения, 2004 г. Психологический институт РАО, Институт психологии РАН, МГППУ, Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия. - Соборъ, Романов-Борисоглебск (г. Тутаев), 2004 - с. 34-36.

Об авторе: Михаил Валерьевич Никешичев - пианист, заслуженный артист РФ, кандидат психологических наук, профессор Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского, председатель Танеевского музыкального общества.

"Музыка в Европе мельчает. Ничего соответствующего высоким стремлениям человека. В теперешней европейской музыке в совершенстве выражается характер людей, ее пишущих, людей утонченных, изящных, несколько слабых, привыкших или стремящихся к удобной, комфортабельной жизни, любящих все пикантное. Какие люди, такая и музыка…" (С.И. Танеев из письма П.И. Чайковскому, лето 1880 г.). Завлекая слушателей гармоническими пряностями, искушая лозунгами вольницы и нарушением "нудных" запретов, примеряя маски язычества, демонизма, дикарства и шутовства, жонглируя новоизобретенными формальными техниками, музыка на протяжении ХХ века всё более утрачивает внутреннюю иерархию, целостность, связность. Идея демократизма тонов в серийных техниках обернулась автономией точек (искаженным принципом "punctus contra punctum"), хаосом. Утрата музыкальным искусством этических ориентиров, забвение того, что через художника "про-рекает себя Богом созданная сущность мира и человека" (слова И.А. Ильина из работы "Что такое искусство"), низвело его на уровень шума, часто анти-духовного. Слушатель также потерял ориентиры - статистически преобладающим стало высказывание: "Я в музыке плохо разбираюсь…" Но, как верно подмечает Т.В. Чередниченко ("Музыкальный запас. 70-е"), то, в чем мы "плохо разбираемся", хорошо разбирается в нас (Не лишним будет напомнить предостережение св. Игнатия (Брянчанинова): "Падшие духи принимают величайшее старание о том, чтоб действовать скрытно и пребывать незамеченными (Преподобный Макарий Великий, Слово VII, глава 31). Тогда действия их получают наибольшее развитие. По этому признаку да ведают те, которые отрицают прямо или косвенно существование духов, что они вступили в решительное подчинение демонам и в единение с ними, отчуждившись от Бога" (Святитель Игнатий Брянчанинов. Прибавление к Слову о смерти. Статья первая. О духах.).).

Н.К. Метнер "в защиту основ музыкального искусства" пишет книгу "Муза и мода" (1935). Б.Л. Яворский исследует фундаментальные для музыки понятия лада и интонации. С.Н. Беляева-Экземплярская в поисках убедительных принципов и методов музыкальной герменевтики, параллельно с изучением психологии восприятия музыки, исследует структуру мелодии. "Мелодия - благозвучная последовательность звуков, образующая известное музыкальное единство, напев" (Словарь русского языка, сост. С.И. Ожегов, подчеркнуто мной - М.Н.). Показателен отказ А.С. Пушкина от первого поэтического варианта: "гармония", - во имя: "но и любовь мелодия".

Исполнительское искусство XX в. идет схожим путем утраты фундаментальных ориентиров музыки как деятельности духовно-практической. Однако, через практику игры на исторических инструментах, аутентизм, возвращается понимание роли интонации, мотива как неделимой смысловой единицы музыкального сознания. Казавшиеся архаичными музыкально-риторические "фигуры" (формулы) вновь наполняются живым смыслом, а их интонирование необходимо сопрягается с духовной работой. Открытия и достижения современных русских аутентистов в прочтении музыки барокко и классицизма связаны, быть может, с родной и исторически близкой нам нотацией - крюковой (эта система существует в живой богослужебной певческой практике поныне). Крюковое письмо, в отличие от обще употребляемой пятистрочной нотации с ее точной фиксацией высоты и длительности отдельного звука, фиксирует собственно мелодическую линию. Один символ, крюк, обозначает целый (целостный) мелодический оборот, попевку, мотив, распев, интонацию. Подобно русскому слову "неделя" ("неделимое"), он указывает на самый малый "шаг" музыкального сознания - музыкальную мысль. Умение видеть музыкальный текст крупными смысловыми единицами позволяет и при общепринятой записи нот (точками на нотоносце) ориентироваться на эти знаковые и значимые указатели. Так, анализ мелодики II части кантаты С.И. Танеева "Иоанн Дамаскин" позволил выявить ее близость певучим линиям русского храмового зодчества, а ее графическое изображение обнаружило сходство с православным собором (типа Софии Киевской) /Г.У. Аминова. Идея соборности в хоровом и симфоническом творчестве С.И. Танеева/. Объединив все уровни смыслового анализа партитур С.И. Танеева, современный музыковед-философ приходит к выводу о явленной нам космической модели мира (Г.У. Аминова. Модель мира в творчестве С.И. Танеева). "Суть диалога в танеевской симфонии до минор, как и в хоровых масштабных сочинениях - преодоление всякой обособленности, ограниченности своего "я-мира" в согласии воли человеческой и воли Творца. Интонационный "круговорот", характерный для композиции симфонии, олицетворяет вечную устремленность Человеческого Духа к обожению по благодати. <…> Русский композитор рубежа XIX-XX вв., подобно древнерусским роспевщикам, утверждавшим в формах культового пения сопричастность человека Богу, в жанре светской инструментальной музыки воплощает эту идею посредством синергизма музыкальной интонации. В диалоге человек открывает полноту бытия, обретает внутреннюю гармонию с надындивидуальным единством "мы-мира", "я" со-общается, со-единяется, собирается со всеми остальными "я", со всеобщим, объективным бытием. Такая трактовка согласуется с традиционным восточно-христианским представлением о Человеке соборном, созданном по образу и подобию Творца всего сущего".

Музыка, по словам Танеева, способна соединять "людей любовью, что служит указанием на радость единения людей между собой или на страдание, происходящее от разъединения".

Интонационному хаосу современных точечных звуковых техник, формирующему клиповое сознание индивида и ему адресованному, русская музыка в лице С.И. Танеева противопоставила свой эйдос: Красота, служащая единению и Любви.